Заниматься сельским хозяйством всегда было непросто, но теперь это стало смертельно опасно, рассказывает Сергей Голобородько, который вопреки всему продолжает возделывать землю в Харьковской области, буквально на границе с Россией.
В его распоряжении находится две тысячи гектаров в Золочевском районе, однако сейчас он может обрабатывать едва ли половину. Даже на этой территории постоянно гудят российские дроны и располагаются позиции украинских военных. Остальная часть земли превратилась в минные поля или находится прямо на российской границе — там Голобородько даже не пытается что-либо выращивать.
В Украине примерно 45 млн гектаров плодородных сельскохозяйственных земель — больше, чем во Франции (18 млн гектаров), Германии (12 млн гектаров) и Польше (11 мл гектаров) вместе взятых. До войны сельское хозяйство в стране быстро развивалось, ежегодно увеличиваясь на пять — шесть процентов. В 2021 году доля агросектора составляла 10,9 процента ВВП Украины, а в отрасли работало 17 процентов трудоспособного населения.
После российского вторжения 2022 года Украина одномоментно потеряла почти половину своего ВВП, а стоимость агропродукции упала за год на 39%. По данным ООН, пятимесячная российская блокада Черного моря подняла мировые цены на продовольствие до рекордных значений и вызвала кризис в странах глобального Юга. С оккупированных территорий Россия вывозила тысячи тонн зерна, а частично заменила украинский экспорт своим на мировом рынке.
Не случайно в начале 2022 года бывший президент России, а ныне заместитель председателя Совета безопасности Дмитрий Медведев назвал продовольствие «тихим оружием» России. «Тихим, но страшным», — добавил он.
Средние семейные фермы, вроде хозяйства Голобородько, до полномасштабной войны производили почти половину всей сельскохозяйственной продукции страны, обеспечивая внутренний рынок картофелем, овощами, фруктами, зерном, молоком и мясом.
Дроны гонят фермеров прочь
В мае этого года Владимир Путин распорядился создать пятнадцатикилометровую буферную зону вдоль российско-украинской границы — естественно, на украинской стороне. Земля и хозяйственные постройки Голобородько попали именно в эту зону, равно как и дома десятков тысяч других украинцев, живущих вдоль тысячекилометровой пограничной полосы.
По словам фермера, указ российского диктатора лишь придал официальный статус тому, что уже происходит — выдавливанию фермеров и других гражданских с их земель с помощью ударных дронов.
«Самое главное — если видишь подлетающий дрон, вылезай из трактора и убегай как можно дальше и быстрее», — говорит Андрей, работник Голобородько. За последние годы Андрей уже наезжал на мину и пережил атаку беспилотника. Тогда ему сильно повезло — дрон оказался неисправен и не взорвался при контакте.
«Я не уйду. Это моя родная земля. Везде в другом месте я никто», — сказал он. Жену и ребенка, впрочем, отправил подальше от границы.
Если раньше можно было заниматься сельскохозяйственными работами и ночью, то сейчас нельзя — военная техника перемещается с одной позиции на другую только под покровом тьмы.
С начала 2024 года российские разведывательные и ударные дроны постоянно кружат над 15-20-километровой приграничной полосой. «Когда у них разряжается аккумулятор, они падают где придется — на что или на кого угодно», — рассказывает Голобородько. Все, что хоть как-то ценно на поле — тракторы John Deere, комбайны Claas, хозяйственные постройки — становится мишенью.
Фермеры приспособились к этим условиям. «Мы не подгоняем современную технику к границе, используем только старье. Не хотим привлекать внимание с воздуха. Пусть думают, что это просто бедный крестьянин пашет», — объясняет Голобородько, указывая на видавший виды трактор «Беларусь». Также аграрии вычислили любимые воздушные коридоры российских дронов и не выращивают там урожай. На дорогах, ведущих к полям, фермеры построили туннели, покрытые сетками, чтобы хоть как-то защитить технику сверху и с боков.
Несмотря на эти меры, некоторым повезло меньше — ландшафт усеян обгоревшими останками техники. Осматривая свои владения, Голобородько не сбрасывает скорость разбитой Skoda ниже ста километров в час, чтобы уменьшить вероятность попадания. На самом деле у фермера есть и машина получше, но с 2022 года пикапы предназначены для нужд военных.
Вдоль защитного туннеля на дороге видны воронки от взрывов, а к сетке прилипли разлагающиеся туши птиц — пернатые, летая по ночам, попадают в ловушку и гибнут.
Работа в полях по военным правилам
В 1990 году Голобородько купил у местного колхоза девяносто один гектар и со временем расширил хозяйство до нескольких тысяч гектаров. В трех километрах от российской границы, в Клыново-Новоселовке (до 2024 года — Александровка), он построил хозяйские постройки. Украина как раз готовилась отменить запрет на продажу земли, действовавший с 2001 года, когда началось российское вторжение.
«Мы увидели российские разведдроны, пересекающие границу, в конце 2021-го и начале 2022 года», — вспоминал Голобородько, который тогда не относился к угрозе слишком серьезно: «Думали, что любое нападение ограничится Донбассом».
Когда началась война, российские войска не оккупировали его родную деревню, а создали базу в Козача Лопань у трассы, ведущей из России в Украину. Но по хозяйству Голобородько били, в том числе кассетными боеприпасами. Поэтому он купил новые здания для техники и урожая в двадцати пяти километрах от границы.
Фермеру повезло. Российские военные фактически снесли соседнюю деревню Уды — ее дома с разрушенными крышами постепенно превращаются в призрачное поселение. Рядом среди руин спрятан танк — только при ближайшем рассмотрении можно понять, что это макет из картона. «Но русские уже, думаю, это поняли — он тут стоит уже давно», — объяснил Голобородько.
Поля вокруг сел прорезаны укреплениями второй линии украинской обороны — на случай, если Россия прорвет передний край. Там оборудованы бункеры с макетами орудий и заграждения с колючей проволокой. Трассу недавно заново заасфальтировали — чтобы дополнительные части могли быстро подойти к фронту, а раненых можно было эвакуировать без задержек.
В 2022 и 2023 годах урожай Голобородько не удалось продать из-за блокады Одесского порта: зерно залежалось на складах, и в итоге его пришлось отдавать дешевле себестоимости. В этом году фермер ждет лишь средний урожай. «Соевые бобы и кукуруза будут хорошими, а пшеницы мало — зима была сухой, а жара пришла ранней весной», — говорит он.
Ситуацию усугубляет и то, что раньше на полях можно было работать даже ночью, а сейчас нельзя — перемещения техники происходят по ночам, чтобы избежать обнаружения. «Нам не нужно знать, куда они едут, и мы тоже не хотим им попасться навстречу», — добавил Голобородько. Он также не может использовать агродроны — их сбивают обе стороны.
Нет страховки и поддержки государства
Теперь цель Голобородько — лишь выжить: если когда-нибудь придет мир, он хочет остаться на своей земле и продолжать работать. Пока же фермер не может получить ни одного кредита — вся земля в радиусе пятидесяти километров от фронта считается «красной зоной».
Риск тоже невозможно застраховать — ни одна фирма не согласится. От государства Голобородько не получает никаких дотаций, но и не считает это проблемой. «Откуда государству брать деньги, чтобы платить нам компенсации? Им самим нужна помощь», — рассуждает фермер. По крайней мере, налоги за заминированные поля ему платить не приходится.
Найти работников — особенно квалифицированных — крайне сложно: большинство мужчин мобилизованы, особенно в селах. Если раньше у Голобородько было тридцать работников, сейчас — только пятнадцать. «Никто, кто сам не отсюда родом, не придет работать так близко к границе. Но, по крайней мере, сюда не приходят и офицеры по мобилизации. Если бы забрали Андрея, я не знал бы, что делать: дорогая техника бы осталась без дела. Мы бы не выжили», — описывает Голобородько свои повседневные трудности.
Через дорогу в данный момент из современной цистерны качают воду в советский резервуар. «Его используют для полива ближе к границе», — поясняет Голобородько.
Вся местность превратилась в своеобразный дикий Запад, где фермеры могут полагаться только на себя. «Скорая и пожарные сюда не поедут. Кругом только военные, да и те днем не показываются — и мы сами не хотим с ними контактировать, чтобы не стать целью», — рассказывает фермер.
«Нет электричества, интернета, магазинов. Нет и автобусов», — рассказывают работники Голобородько, которые остались в Клыново-Новоселовке, где прежде стояли теперь уже разрушенные фермерские здания. Одна из сотрудниц живет всего в восьмистах метрах от границы.
«Оба моих брата переехали в Москву. Мы не общались с 2014 года — я даже не знаю, живы ли они. Они боятся выйти на связь, мы — тоже. Все, что пересекает границу, контролируется. Я не хочу навлечь на себя беду — чтобы сюда не начали стрелять», — рассказывает женщина.
«Сюда раньше ходили поезда, автобус ездил из Харькова в Россию, в Грайворон. Все ездили туда-сюда: русские — в Харьков в университет или за хлебом и водкой, мы — за бензином. Они хвалили наш хлеб, говорили, что он лучший в мире», — вспоминает еще одна сотрудница Голобородько.
