Они уже не очень-то хотят уезжать. Они намерены оставаться до последнего. И это может стать их роковой ошибкой.
У фермера из Славянска, 54-летнего Федора Захарова, в этом году очень хороший урожай арбузов и капусты. «Попробуйте, вы нигде такого вкусного арбуза не ели», — предложил он в конце сентября журналистам Postimees. Донбасские арбузы меньше тех, что продают в Эстонии, но гораздо слаще. Никогда бы не поверил, что один из самых сладких арбузов в своей жизни я попробую в Донецкой области.
Федор, живущий чуть более чем в 20 километрах от линии фронта, уже принял твердое решение: этой осенью он посадит несколько гектаров озимого лука. Он уверен, что соберет этот урожай следующим летом. Он уже точно продумал, что и в каком количестве будет сеять и сажать следующей весной. Он не намерен никуда уезжать, несмотря на неуклонно приближающуюся войну.
«Нужно делать свое дело. Если каждый будет делать свое дело, то у всех все будет хорошо», — сказал фермер. По его логике, раз украинские солдаты храбро сражаются, защищая родину и Донецкую область, то бросить свою работу и бежать было бы предательством по отношению к ним. Оба его сына воюют, младшему всего 20 лет.
13 гектаров полей, где Федор выращивает лук, яблоки, арбузы, капусту, морковь и клубнику, находятся между Краматорском и Славянском. Эти два соседних города — последний крупный оплот украинцев в Донецкой области против российских войск.
В Краматорске все еще проживает по меньшей мере 80 000, а в Славянске — 50 000 человек, в том числе более 10 000 детей. От ближайшей линии фронта до Краматорска уже менее 20 километров, а это значит, что город находится в радиусе действия российских FPV-дронов, то есть в зоне смерти, как ее называют солдаты. Несколько дней назад российский FPV-дрон, управляемый по оптоволоконному кабелю, впервые атаковал в центре Краматорска автомобиль военных. Обезвредить такой дрон в городе практически невозможно.
Ближайшие российские ракеты падали всего в 300 метрах от полей Федора, причем в одно и то же место попало сразу три ракеты: «Я уже со счета сбился, сколько их упало в радиусе километра».
«Здесь и так остались только такие люди, общаясь с которыми, понимаешь, что и сам уже просто не сможешь уехать, — сказал Захаров о местных фермерах и бизнесменах. — Настроение у всех тяжелое, но паники точно нет».
На волоске от гибели
Паники и в самом деле ни в Краматорске, ни в его окрестностях не видно. Настроение несравнимо с тем, что было весной 2022 года. В начале полномасштабной войны из региона бежало в среднем по 10 000 человек в день, а в некоторые дни — до 50 000. И в тот момент из тех краев не ходили поезда в Киев, и волонтерские организации не предоставляли транспорт.
С 36-летней Анастасией мы встретились в Дружковке, которая находится в десяти километрах к югу от Краматорска. Дружковка также входит в Краматорскую агломерацию, как и расположенная немного южнее Константиновка, к которой уже подошли российские войска. От Дружковки до линии фронта — менее 15 километров. Неделю назад недалеко от города российские солдаты убили FPV-дроном французского журналиста Антони Лалликана.
18 сентября в Дружковке ракета «Смерч», выпущенная российскими войсками, попала в пятиэтажный дом, где Анастасия жила с трехлетней дочерью. Ракета угодила в соседнюю квартиру, но взрывной волной полностью уничтожило и жилье Анастасии.
В момент взрыва они были в пути: Анастасия только что забрала дочь у своей мамы и шла домой. До подъезда оставалось около десяти минут, когда прогремел взрыв. Соседке повезло еще больше: она вернулась из магазина и присела отдохнуть у подъезда, прежде чем подняться на пятый этаж, — именно в ее квартиру попала ракета.
Анастасия показала свою разрушенную трехкомнатную квартиру: от спальни не осталось ничего. «Если бы ракета ударила вечером или ночью, мы бы не выжили», — сказала она в интервью Postimees. Жилье она купила незадолго до начала полномасштабной войны за 7000 долларов. Ей пришлось взять кредит, часть которого она еще не выплатила.
Еще до ракетного удара у Анастасии был четкий план уехать подальше от войны. По иронии судьбы как раз на тот день она заказала машину, которая должна была забрать ее и ребенка и эвакуировать их вместе с целой кучей вещей в Центральную Украину. Женщина посадила дочь вместе с бабушкой в машину и отправила их первыми.
«Отсюда потихоньку все уезжают. Большинство моих знакомых уже уехали, особенно семьи с детьми», — говорила она на прошлой неделе. Тогда Анастасия еще оставалась в квартире: собирала документы и самые нужные вещи. Она держалась спокойно и деловито, и по ней было видно, что разрушение квартиры в результате бомбежки она воспринимала как неизбежность и уже с этим смирилась.
На следующий день после разговора с Postimees Анастасия тоже уехала.
Самое время уезжать
И правильно сделала, считает волонтер Богдан Зуяков, который каждый день эвакуирует несчастных людей из соседней Константиновки из-под бомб и дронов. По его мнению, жителям Дружковки самое время покинуть свои дома, а из Краматорска следует в скором времени начать более масштабную эвакуацию: «Еще есть время, и есть достаточно волонтеров, которые помогут эвакуироваться».
По оценкам, в середине сентября в Дружковке все еще проживало 40 000 человек, в том числе порядка 1500 детей.
Активистка Елена, помогающая в Дружковке военным и местным жителям, планирует в ближайшее время уехать с семьей. «Мы понимаем, что эта страница нашей жизни перевернута», — сказала она с предельным спокойствием.
На сегодняшний день российские войска захватили три четверти Донецкой области. На подконтрольной Украине территории Донецкой области проживает еще от 220 000 до 230 000 человек, подавляющее большинство — именно в Краматорске, Славянске и окрестностях этих городов.
Если российские войска продолжат наступление, то предстоит самая массовая операция по спасению мирных жителей на востоке Украины со времен эвакуации из агломерации Северодонецк-Лисичанск в начале полномасштабной войны. Но по сравнению с тогдашней ситуацией есть одно большое отличие: тогда еще не было ударных дронов, и российские войска не атаковали шоссе. Перед украинскими властями и международными гуманитарными организациями стоит очень серьезный вызов.
Славянско-Краматорскую агломерацию сейчас связывают с остальной Украиной всего три шоссе, но российские дроны уже атаковали автомобили на всех этих трассах. Быстрая эвакуация десятков тысяч человек по этим дорогам будет рискованной, поскольку судьба беженцев будет полностью зависеть от действий российских войск.
Эвакуация почти невозможна
До недавнего времени железнодорожное сообщение было самым реальным вариантом для массовой эвакуации из Краматорска, но в последние недели российские войска по всей Украине начали прицельно атаковать поезда и станции дронами типа «Шахед».
«Все признаки указывают на то, что масштабную эвакуацию скоро будет уже невозможно организовать полностью безопасно», — сказал опытный волонтер Евгений Ткачёв из гуманитарного центра «Пролиска».
При дальнейшем продвижении российских войск для безопасного выезда из Краматорска и Славянска может остаться лишь одна дорога. «Однако дорога, ведущая через Барвенково, находится в очень плохом состоянии и определенно не выдержит весь поток транспорта, — сказал волонтер Богдан Зуяков, занимающийся эвакуацией. — Это создаст огромные проблемы: людей будет труднее эвакуировать, а мирным жителям — труднее жить под атаками дронов. Они захотят уехать, но не смогут».
Со словами Зуякова согласился и работающий в Краматорске продавец Иван: «Многие уже думают, оставаться или уезжать, потому что понимают, что сейчас одну дорогу закрыли, скоро закроют и в другом месте, и в конце концов уже никуда не уедешь».
Евгений Ткачев, занимающийся эвакуацией из прифронтовых городов и сел Донецкой области с начала полномасштабного вторжения, убежден: если для жителей Краматорска и окрестностей останется открытой всего одна дорога для безопасного выезда, то эвакуировать всех желающих будет невозможно. «В таком случае потребуется помощь международных организаций — Красного Креста и ООН — для организации гуманитарного коридора, — заявил он. — И сама эта эвакуация должна будет проходить под контролем этих международных организаций».
Сейчас еще есть много возможностей покинуть окрестности Краматорска: многие волонтеры активно предлагают свою помощь, из Краматорска ходят поезда во многие города Украины.
Однако пока никто особо не торопится уезжать.
По словам Елены, многие местные согласились бы уехать, если бы было куда: «Те, у кого был приемлемый запасной вариант переехать в другую часть Украины, давно уехали».
Сейчас эвакуированных жителей Донецкой области собирают в два больших палаточных лагеря в соседних областях. Там им предлагают различные варианты для переезда в другие регионы Украины, но, как правило, это означает жизнь в общежитиях или в специальных контейнерных городках. Многим такие варианты не нравятся, и они предпочитают до последнего момента продолжать жить под угрозой бомбардировок. По словам Ткачёва, обычно эвакуироваться начинают только тогда, когда снаряд или ракета попадает в соседний дом и там погибают люди.
«Гораздо больше людей уехали бы отсюда, если бы государство и международные организации помогали нам активнее и эффективнее, — сказала Елена. — Не нужно присылать сюда гуманитарную помощь. Вместо этого следует создать надлежащую систему эвакуации, чтобы люди заранее знали, куда их отвезут и что с ними будет. Тогда люди не будут так бояться того, что будет, когда им придется покинуть дом».
Страх остаться без дома
По мнению Богдана, государство также должно лучше организовывать прием эвакуированных и обустройство их дальнейшей жизни: «У людей должна быть уверенность в том, что с ними будет дальше, чтобы они не остались бездомными. Это их самый большой страх».
Анастасии, которая уехала из Дружковки после российского ракетного удара, повезло. Оттуда в Киевскую область эвакуировали все учреждение, в котором она работает. Это значит, что, покинув дом, она сохранила по крайней мере рабочее место и стабильную зарплату, на которую может снимать более-менее комфортное жилье с удобствами.
По словам Анастасии, ей даже со стабильной зарплатой было нелегко найти новое жилье: «Семьям с маленькими детьми сдают не очень охотно». В конце концов она все же нашла квартиру, но за нее приходится отдавать почти всю свою зарплату. В Киевской области приличное жилье дешевле 10 000 гривен (205 евро) в месяц не найти.
По словам 46-летнего жителя Краматорска Максима Ходушко, для большинства людей эвакуация означает, что они станут бездомными. «Твой уровень жизни резко падает», — объясняет он.
Он знает об этом не понаслышке: в 2022 году он уже уезжал из Краматорска из-за войны, но через год был вынужден вернуться, поскольку больше не мог платить за аренду на новом месте в Западной Украине. Практически вся его зарплата уходила на съем жилья.
В качестве примера Максим привел своего друга, который до сих пор живет в Виннице. Друг зарабатывает 15 000-20 000 гривен (310-410 евро) в месяц, но недавно ему подняли арендную плату до 12 500 гривен (260 евро). Зимой вместе с коммунальными услугами выходит 16 000 гривен (330 евро). Вроде и живешь в тепле, а на ужин приходится сосать лапу.
По словам Ходушко, он зарабатывает больше, чем большинство людей в Краматорске, — порядка 20 000 гривен (410 евро) в месяц: «И все же денег, чтобы уехать, у меня нет».
Случай 65-летнего Вадима из Купянска наглядно показывает, что бывает с теми, кто вовремя не эвакуируется от наступающих российских войск. Он не покинул Купянск даже тогда, когда город ежедневно обстреливали из артиллерии и атаковали дронами, а по улицам уже передвигались российские солдаты.
В конце концов российский артиллерийский снаряд попал и в дом Вадима. Он сам чудом выжил, но двое его знакомых, которые укрывались у него, погибли. Обоим взрывом оторвало ноги. Только тогда до Вадима дошло, что лучше покинуть город. Но поскольку эвакуацию там уже никто не организовывал, пожилому мужчине пришлось полдня ковылять пешком, пока украинцы наконец не подобрали его на обочине шоссе.
«Километров 30 пришлось пройти, ноги стер до крови, — с нервной улыбкой сказал Вадим, находясь в Харьковском центре для беженцев. — На шоссе не было ни одной машины».
По мнению Ходушко, такого массового бегства, как в 2022 году под Краматорском, уже не будет: «Человеческая психика ведь привыкает к войне, люди уезжают позже, чем тогда».
Максим живет в центре Краматорска, на седьмом этаже. По вечерам смотрит на соседние дома и замечает: огней в окнах все меньше. В сентябре уехали двое его знакомых — и это были скорее обнадеживающие отъезды: один получил хорошую работу в Киеве, другому обеспеченный сын купил дом под Киевом, чтобы отец уехал от войны.
«Оставаться в Краматорске нужно столько, сколько это вообще возможно», — изложил свою стратегию Максим.
А где проходит граница этого «столько, сколько возможно»?
«Там, где возникнет прямая угроза моей жизни, — сказал Максим. — Как сейчас в Константиновке».
Максим вообще не хочет думать об отъезде. У него одно-единственное, большое желание.
«Просто жить», — сказал он и процитировал самого известного украинского поэта Тараса Шевченко, мечтавшего о вишневом саде вокруг дома. Для украинцев вишневый сад — символ вечной мечты. «Увидим ли мы вообще когда-нибудь нормальную жизнь?» — задал Ходушко риторический вопрос.
С начала полномасштабной войны Максим ни разу не мыл окна в своей трехкомнатной квартире в Краматорске. Не хочет. Помоет только когда война закончится.
