В 1944 году Эстония была оккупирована Советским Союзом. Около 80 000 жителей страны, опасаясь репрессий, были вынуждены эмигрировать. Среди них — семья художницы Ульви Хаагенсен, родившейся уже в Австралии.
«Оба были детьми. Маме было девять, а отцу четырнадцать, и они друг друга не знали. Отец с семьей уехал в Германию, а мать с семьей — в Швецию. Живя в Германии, отец обзавелся фотоаппаратом, и вот его снимки. Например, здесь беженцы со своими сумками чего-то или кого-то ждут… А здесь очень красивый снимок моей бабушки, прямо как кадр из фильма», — рассказала Ульви.
Чтобы достойно почтить память родителей Ульви и других эмигрантов, этим летом по всей Эстонии открылось восемь выставок, рассказывающих об их историях побега. Эстонский институт исторической памяти посвятил много лет сбору и исследованию этих историй.
«На самом деле люди уезжали не только на маленьких рыбацких лодках, что является распространенным стереотипом о бегстве. Значительно больше людей покинули Эстонию на больших транспортных судах, организованных немецкими властями. Большинство из них сначала прибывали в Польшу, а затем в Германию. Однако это был не их первый выбор. Жизнь эмигрантов в пострадавшей от войны Германии была гораздо сложнее, чем у тех, кто добрался до Швеции», — отметил историк Меэлис Марипуу.
«За эти годы они постоянно переезжали с места на место. То в один лагерь, то в другой. Иногда они оказывались в Чехословакии, иногда в Германии, потому что линия фронта постоянно менялась, и они следовали за ней», — поведала Ульви.
«К беженцам относились прохладно, и им приходилось искать убежище там, где их были готовы принять. Так, многие оказались в Великобритании, Канаде, США и Австралии», — напомнил Марипуу.
«Вот корабль, на котором они отправились в Австралию. Семья моего отца оказалась там благодаря тому, что согласилась на любую работу. Дедушка с отцом копали канализацию в Сиднее, а бабушка с тетей жили отдельно, в лагере», — рассказала Ульви.
Вдохновившись историей Ульви о своем отце Олави, ее сын Аксель Хаагенсен, также художник, создал художественный проект, посвященный судьбе своей бабушки Веллы.
В Швеции тоже эстонцев не встретили с распростертыми объятиями.
«Бабушка вспоминает, как их называли на шведском языке «проклятыми иностранцами». И то же самое было в Австралии. Она помнит, как они ехали на поезде в Западную Эстонию, а потом каким-то образом попали на рыболовную лодку. Но на этой первой лодке им не удалось уплыть. Затем их хотели отправить в Германию вместе с отступающей немецкой армией, но они не захотели ехать в Германию. Тогда мой прадед начал искать новый способ бежать в Швецию и нашел его. Этот отъезд был тайным. Они уплывали ночью, в темноте. Сначала они три года жили в лагере для беженцев в Швеции. Потом шведское государство выдало Советскому Союзу балтийских солдат, служивших в немецкой армии. После этого они больше не чувствовали себя в безопасности в Швеции. К тому времени стало ясно, что оккупация закончится не скоро, и тогда они решили отправиться в Австралию», — рассказал Аксель.
По его словам, изначальный интерес к этой теме возник, когда в Эстонию начали прибывать первые сирийские беженцы.
«Я увидел в СМИ, что среди эстонцев было много враждебности по отношению к ним. Это заставило меня задуматься о своей собственной семье, которая тоже когда-то была вынуждена бежать из родных мест», — отметил Аксель.
Ульви впервые приехала в Эстонию в 1984 году.
«Вместе с мамой. Приехали на десять дней, больше не разрешили. Прибыли в Таллиннский порт на судне «Георг Отс». Долго сходили с корабля. Все наши чемоданы тщательно обыскивали. А в порту нас ждали 23 родственника. Все с цветами. Я никого там не знала. У моей бабушки было девять братьев и сестер, так что потомков было очень много. Мама узнала многих, с кем играла в детстве. Так что было очень приятно», — вспомнила Ульви.
Ульви с мужем не раз приезжала в Эстонию. Они решили переехать на историческую родину, потому что хотели, чтобы их дети говорили по-эстонски. И вот, 25 лет назад, они осуществили свою мечту.
Считает ли Аксель Эстонию своим домом или скорее Австралию?
«Я считаю обе страны своим домом на все 100 процентов. Я чувствую именно так», — ответил Аксель.
