Мрачные коридоры, тяжелые двери камер, нары и комната допросов. Новая постоянная выставка в подвалах бывшей штаб-квартиры КГБ дает полное представление о том, в каких условиях томились узники всесильных чекистов. Это одно из самых страшных мест не только в Таллинне, но и во всей Эстонии.
«Это место и сейчас не кажется приятным, но в то время здесь была очень высокая влажность. Заключенные вспоминали, как еда, одежда и даже нары покрывались плесенью. Условия были крайне тяжелые. Люди страдали от воспалений, раны гноились. Если почитать воспоминания заключенных, то, когда их переводили в Батарейную тюрьму, они называли её «курортом» — условия там были немного лучше», — рассказал куратор выставки Мартин Вайно.
Здание на улице Пагари было построено в 1912 году как жилой дом. После 1940 года его обходили стороной. В подвале здания была оборудована тюрьма — здесь устраивали допросы, пытали и убивали задержанных. До самого развала СССР это была территория страха.
Большинство арестованных обвинялись по знаменитой политической 58-й статье. Чтобы угодить сюда, хватало доноса или неосторожного слова, сказанного против советской власти.
«Достаточно было, например, рассказать анекдот про Сталина за праздничным столом, и если за столом оказывался кто-то, кто потом донёс об этом, то этого уже хватало, чтобы начались серьёзные последствия», — отметил Вайно.
Одним из тех, кто стал свидетелем того времени, является историк Яак Юске. В конце 70-х его отец Антс Юске вместе с Линнаром Приймяги написал эссе «Тартуская осень». Произведение критиковало советскую систему и ее порядок. КГБ отреагировал резко, что привело к тяжелым последствиям для семьи.
«Однажды раздался звонок в дверь. Мой отец прятался на балконе, а мама заглянула в глазок. За дверью стоял тип в кожаной куртке. Я даже не знаю, был ли это мужчина или женщина, в любом случае, это был явно сотрудник КГБ. Открываю дверь, и этот тип из КГБ спрашивает, дома ли мой отец. Я говорю, что нет, и, к счастью, это был 1983 год, а не 1953-й. Обыска не было, но отец потерял работу и навсегда получил запрет на выезд за границу. Если бы не очередная оттепель и развал системы, жизнь моего отца была бы уничтожена», — поведал Яак Юске.
Те, кто попадал в тюрьму на улице Пагари, были обречены. Либо расстрел после пыток и допросов, либо долгие годы сибирских лагерей.
«Воспоминания одной заключённой хорошо это иллюстрируют. Одну женщину после заключения здесь все-таки отпустили. Она добралась домой, вошла, а отец никак не отреагировал. Тогда она спросила: «Ты меня не узнаёшь?» А он ответил: «Я подумал, что вижу привидение. Не поверил, что это действительно ты. Я был уверен, что никто оттуда не возвращается». Настолько маловероятным казалось, что кто-то, попав сюда, мог когда-либо выйти на свободу», — сказал Вайно.
«Я всегда подчеркиваю, что в истории не должно быть запретных тем. Даже о тех тяжелых временах, репрессиях и трудных выборах, которые приходилось делать эстонцам в те годы, нужно говорить честно. Потому что у истории есть свойство повторяться», — резюмировал Юске.
